Пришел и с порога говоришь:
— Гулять хочу!

А я распахиваю глаза и выпаливаю:
— И я! И я!

Как первоклашка. Ты уже знаешь, что я такой большой ребенок, и радуюсь сразу, и кричу от боли, и возмущаюсь, если что не по мне, и хохочу в голос, когда ты рассказываешь смешное…

— А как же ужин? — деловито спрашиваешь ты.
— А я тебя сейчас покормлю, и пойдем.
— Вот это правильно, вот это здорово!

И потом я спешно одеваюсь, и мы идем. Зима, все еще зима, холодно. Но ветра нет, и мы обходим большое озеро, не спеша, болтая о всяких пустяках. И я про себя думаю: наверное, ты сейчас уже скажешь, что устал, пошли домой.

Но ничего подобного не происходит, все наоборот.
— Ты говорила, что озер два. Второе, наверное, там?

И показываешь туда, где фонари горят по периметру малого озера. И мы идем, а я корю себя за недогадливость. Я не умею угадывать настроение, и чувствую только то, что чувствую я — а о том, что происходит с другим, узнаю только из его слов. Даже если это ты. И всему верю, что бы ты не сказал.

И мы идем, и по дороге ты меня хвалишь. Ты все время меня хвалишь, и я смущаюсь, и буркаю что-то невпопад или молчу. Я не привыкла к похвале.

— Я вот мечтал, чтобы так гулять. Как хорошо, что ты высокая! Мне нравится.
— И ты… И мне…

А потом мне становится холодно, и ты журишь меня:
— Надо же было надеть теплые!
— Ну, я думала, они теплые и есть…
— Я отведу тебя в спортивный магазин, и мы купим тебе термобелье.
— И будем гулять сколько захотим, в любую погоду.
— Вот именно.

И тут нам как раз попадается гастроном, и мы идем покупать пирожки. А дома пьем чай, и я смотрю на тебя. Я все смотрю на тебя, и думаю: как это все случилось, так молниеносно, словно включили свет в темной комнате…