Было это года четыре назад. Мой отец попал в больницу с какой-то не слишком существенной болезнью. И вот мы ездили его навещать. Папа — он чудный человек: добрый, отзывчивый. И всех нас очень любит. Оставь его одного хоть на полдня — запереживает и будет стараться виду не показывать. А мы же это знаем.

Сначала мама с братом поехали, а на следующий день хотели все вместе, но как обычно: у мамы дела, у брата работа, так что я уже одна отправилась. Спросила, как ехать. Папа говорит: от Шаболовской на трамвае. Остановка так и называется: «Больница номер такая-то».

Ну, вот и еду. Поскольку еду в первый раз, то боюсь остановку пропустить. Водитель объявляет: «Больница имени Такого-то!» Я заволновалась, спрашиваю у пассажиров:

— А это номер такая-то больница?

Пассажиры переглянулись значительно так — и говорят:

— Ну… Вроде да.

Я быстрей на выход. Около остановки — красные ворота. (И как я их не узнала? Ведь нас сюда на практику из училища привозили… но, правда, почти четверть века назад, так что оно и неудивительно.) Иду, курю. А бычок-то бросить и негде, товарищи. Вокруг — красота сказочная: идеально подстриженные газоны с изумительными цветниками, старинные, любовно отреставрированные трехэтажные кирпичные корпуса. И тишина. И никаких урн. И ни одного человека.

Вот, думаю, повезло нашему папе. Попал в больницу для богатеньких Буратино. Интересно, как же это он нашему участковому врачу так наулыбался, что его сюда направили? А впрочем, папа обаятельный, он и не такое может.

Вдалеке вижу охранника, догоняю:

— Скажите, пожалуйста, а где здесь восьмой корпус?

Страж порядка посмотрел на меня весьма заинтересованно.

— А вы, собственно, к кому?
— К папе, — говорю я простодушно.
— Да? Ладно. Идите тогда вот туда прямо, сначала пятый и шестой справа будут, потом пищеблок, потом морг, а потом восьмой. Минут за десять дойдете.
— Спасибо большое, — говорю, а сама думаю: «Однако, это странно. Папа говорил, Восьмой корпус прямо у входа».

Но делать нечего, иду указанным путем. Тут как раз звонит папа, интересуется:

— Дочь, ты когда будешь?
— Да я уже приехала, — говорю. — Вот пытаюсь найти твой восьмой корпус… Он за моргом вроде.
— Ка-а-ак за моргом? За каким это моргом? — возмущается папа. — Он сразу за воротами, торцом к дороге, белый, 10-этажный. А ну-ка, говори, что видишь вокруг?
— Ну, тут такие домики красивые… Но только, пап, они все не выше четырех этажей, и что-то никаких белых зданий не видно. Красный кирпич. И решетки почему-то везде на окнах, даже на третьем этаже.
— Погоди… Решетки, говоришь? Ты где вышла-то?
— Ну ты же сказал: остановка «Больница». Там и вышла.
— Точно?
— Да точно. Водитель объявил: больница имени Алексеева, я и вышла.

И тут папа, конечно, ухохотался. Сквозь хохот еле выговорил сакраментальное:
— Да ты знаешь, куда ты пришла? Аааа… Ха-ха-ха! Ты в дурдоме!

И тут до меня, конечно, дошло, что энное количество лет тому назад навязшую в зубах фамилию Кащенко заменили на Алексеева, и что я просто вышла на остановку раньше.

Но красота там, повторюсь, просто неописуемая. Особенно летом. Для фотосессий просто идеальное место, чес-слово. Оказывается, богатенькие Буратино тут не при чем: просто у душевнобольных предусмотрен такой вид лечения, как трудотерапия. Отсюда и домики красивые, и газоны почти английские, и цветы необычайной красоты.

Эх, и ведь сколько всего замечательного можно добиться, если правильно организовать процесс!

На фото: часовня свт. Николая на территории больницы им. Алексеева