И вообще режиссура отличная. И редакторская работа — за исключением вывески на Тверской, которую явно сменили после 2000 года, и это почему-то резануло кадр со Шнуром, который, конечно же, бесподобен.

Ощущение 90-х передано на ура. И не потому что показан расстрел парламента. Не потому, что в кадре то и дело Парфенов. Другое что-то.

А, вот: герой Панина рассуждает о пяти кукловодах, которые нажимают на кнопки и управляют нами. Помните? Это же мы с вами то и дело принимались искать мировой заговор. Ну да, одни принимались, а другие с пеной доказывали, что все это бред сивой кобылы. Когда это было? А когда закончилось? Вот то-то и оно.

И кажется, что все это было только вчера… а уже 20 лет прошло. Моя юность — горячая, бурная, смешная. Мелькнула, и нет ее.

А в ДомЖуре-то как хорошо, оказывается, товарищи… Я там ровно тысячу лет не была — и прямо вот очень вдохновилась. Особенно порадовало то, как с нами попрощались — тепло, сердечно, как будто мы и впрямь в гости приходили, а не купили два билета в кинозал и уселись на свои места.

Картина там одна в фойе меня пленила бесконечно. Всего ничего: безымянный переулок, вроде того, в котором я выросла, дождь, рисующий в асфальте отражения домов и одинокой белой машинки… Стояла и не могла насмотреться. Подпись запомнила: V. Коробейников. Какой хороший художник…